Новый Король Галактики - Страница 19

– Куда «наружу»?

– На Землю!!!

Как-то интуитивно Сергей понял, что инопланетянин, не решавшийся до сих пор прочесть его мысли, теперь это сделал.

– Автомат спроецирует любое изображение, куда пожелаешь, – в подтверждение слов хозяин нажал на камешек, вероятно, отдавая при этом мысленную команду. Потолок потух, погрузив комнату в полумрак. На потолке медленно вращалась огромная голубая планета, а ее свет мистически задрожал по стенам и зеркальной поверхности стола.

– Теперь все?

Оглушенный, Сергей не сразу перевел взгляд на инопланетянина:

– Да, спасибо…

– Должен сообщить, что выход из каюты будет закрыт в течении десяти часов. За это время нужно решить, что сказать Эр-тэру. Советник сам зайдет за ответом… Возражений нет?

Сергей отрицательно покачал головой.

Оставшись один, он в бессилии сел на диван. Перед глазами все плыло. Воцарившееся в душе смятение мешало думать. У него не было времени осознанно влиять на происходящее – все случилось шаг за шагом, событие за событием – одно порождало другое, без малейшей возможности вмешаться и что-либо изменить. Какое-то ничтожное время назад он пил, веселился, пел песни, безмятежно и глупо, ничего не предчувствуя, не ожидая никаких перемен… А сейчас сидит, запертый в каюте космического корабля, настолько большого, что в нем где попало разводят цветники, а коридоры вполне годятся для спортивных забегов на дальние дистанции. Знает о какой-то эрсэрийской цивилизации, о каком-то нелепом разделении на категории, о синтезаторах, королях, лоргах, о прочей ерунде, в которую и поверить может, разве что, ученик младших классов, начитавшийся на ночь фантастики. Еще вчера все в жизни было вполне определенно и понятно: дом, институт, друзья, свадьба сестры… Были, конечно, мечты и фантазии, но ведь они никогда не уносились… во всяком случае, не за пределы же планеты!!!

Единственное, что Сергей сейчас хорошо понял, это почему люди сходят с ума!

Он сидел один в полумраке комнаты, а Земля большим глобусом едва заметно вращалась на потолке, не на секунду не давая забыть, где Сергей, и зачем он тут.

Переливающиеся кнопки-глаза лемура находились совсем рядом. Плохо представляя, зачем это делает, Сергей дотянулся до них. Ничего не случилось, и он, не зная к кому обращается, громко произнес:

– Обед можно заказать?

В голове возникла мысль:

– Что-то конкретно?

Он вздрогнул от неожиданности и, ощутив прилив непонятной злости, уже тише произнес несколько названий из маминой кулинарной книги:

– Если можно: черепаховый суп, омары под молочным соусом, гусь в белом вине, салат из шампиньонов, фаршированный сазан, черная икра с блинами, взбитые сливки с клубникой и вино урожая 1650 года (все равно какое).

Это был не заказ, а издевательство над автоматом – Сергею нужно было хоть на ком-то сорвать раздражение от собственного бессилия, но в голове тут же возник новый вопрос: «Что-нибудь еще?»

– Нет. – «Не хочет же он сказать, что…»

– Сервировка по настроению?

Он ответил утвердительно и широко открытыми глазами наблюдал, как на стол прямо из стены выезжают дымящиеся блюда… в том самом сервизе, что он подарил сестре на свадьбе…

Уже еле слышно Сергей поинтересовался:

– Откуда взялась посуда?

– Сервиз синтезирован по образу в твоей памяти. Настроение определено неверно?

Он оказался достаточно рассудителен, чтобы сразу же поставить салатницу с икрой, которую разглядывал в надежде найти хоть что-то, отличающее ее от той, настоящей, безнадежно испорченной большой царапиной на боку, той самой, которую тщетно пытался обменять в магазине… Если этот сервиз создала его память, то отличаться от оригинала он мог лишь тем, чего Сергей все равно не помнил!

Последний удар обрушился на землянина, окончательно смяв его. Сергей был оглушен, растерян, уничтожен. Прямо перед ним на столе стояли никогда ранее не пробуемые лакомства, вполне настоящие, реальные, их запахи наполняли всю каюту. Большую глиняную бутылку наполняло вино, и землянин не осмелился усомниться, что напитку на самом деле меньше трех сотен лет…

– Я могу отключиться? – спросил автомат.

– Да…

Сомнения в правдивости полученной от Эр-тэра информации, если они и были, рассеивались окончательно.

Сергей сидел, прислонившись к мозаичной стене, почему-то теплой и упругой, автоматически, не ощущая вкуса, ел клубнику со сливками и думал.

Так неожиданно возникший сервиз заставил вспомнить Танюшку. Бедная сестренка! Он бросает ее в день свадьбы, такую беззащитную, не готовую к новой жизни… Может быть, Федя и неплохой парень, но что от него можно ждать? Если обидит, если поссорятся, если начнет наводить свои порядки, командовать… Таня не стерпит – он в жизни не видел второй такой свободолюбивой и независимой… А, что Танюшка подумает, когда Андрей начнет рассказывать, как и куда пропал брат? Когда друг протрезвеет, то и сам-то ничего не поймет… если, конечно, вообще что-то вспомнит! А сестренка, что останется думать ей? Да и мама, сможет ли она пережить пропажу сына, сможет ли простить ему потом?..

Затем мысли Сергея перешли к институту. Через год все друзья-однокурсники защитят дипломы, а его, как пропавшего неизвестно куда и неизвестно насколько, отчислят без малейшего зазрения совести… Что он скажет, когда через год-два вернется? Потом армия… Пропажу призывника эти твердолобые работорговцы точно расценят по-своему!..

Соседи, друзья, родственники – все они находились там, на маленькой светящейся Земле. Там оставались его привычки, его привязанности, его надежды. Там оставались его дом, его школа, институт, родной город, страна, его мир… Там, на потолке, вращалась навстречу кораблю его большая родина, мысль о расставании с которой возбуждала болезненное, режущее глаза, щемящее чувство разлуки. Голубой шар притягивал к себе, звал вернуться, предупреждал… Сергей вспомнил детство, вспомнил лес, в котором собирал грибы и смотрел на белок, живущих в скворечнике, вспомнил часы, проведенные в лодке на озере перед самым рассветом и трепещущих тяжелых окуней, снимаемых с крючка, вспомнил покрытую льдом и снегом речку, сверкающую под ярким солнцем вывороченными и замерзшими глыбами льда, вспомнил лето, весну, осень и зиму, вспомнил и представил все, что вызывало в нем ностальгию по прошлому и по голубому шару, величаво поворачивающемуся Америкой…